В истории российской пушкинистики именно лицейское творчество поэта в последние десятилетия XIX века получило наиболее подробное освещения. В тот период были осуществлены фундаментальные публикации по истории Лицея, в особенности I-го, пушкинского, курса – П.И. Бартенева, Я.К. Грота, В.П. Гаевского, Д.Ф. Кобеко и др., что в итоге позволило Л.Н. Майкову в 1899 году подготовить подробный биографический и культурно-исторический комментарий к I тому Академического собрания сочинений Пушкина, включавшему лицейские стихотворения.

Таким образом, становление советского дискурса, мифологизировавшего фигуру Пушкина-лицеиста, имело довольно разнообразный круг биографических и историко-культурных источников, на базе которых складывалось понимание образа поэта.

В центре доклада – литературные (Ю.Н. Тынянов и нек. др.), научно-популярные (В.В. Вересаев, А. Слонимский, А.И. Гессен, Н.Я. Эйдельман и др.), а также кинематографические (А. Народицкий) произведения, в которых оформляется образ Пушкина-лицеиста; привлекаются материалы современного опроса (основной состав – студенты-филологи) о базовых культурно-литературных ассоциациях, связанных с представлениями о творчестве Пушкина и его репрезентации в российской культуре.

Представляется, что при всем интересе к Пушкину, именно лицейский период не случайно сделался «эталонным» для представления личности поэта. Симптоматично, что в кинематографическом воплощении фильм А. Народицкого «Юность поэта» (1937) до последних лет оставался единственным «монографическим» высказыванием (конвенциональность которого своеобразно подтвердили споры вокруг фильма Ф. Умарова «Пророк. История Александра Пушкина», 2025). В советском дискурсе образ Пушкина-лицеиста представлял широкие возможности для интерпретации благодаря базовой культурной идее «исходной точки развития»; детский/юношеский возраст «культурного героя» потенциально предполагал дальнейшее движение в любую сторону, – что сделало образ Пушкина-лицеиста востребованным в различных идеологических стратах советского историко-литературного и историко-культурного дискурса, а в конечном итоге – не только в читательском, но и в личностном самоопределении человека той эпохи.