В начале XV в. представители двух могущественных духовных корпораций столкнулись в Парижском парламенте: предметом спора был вопрос о том, у кого хранится подлинный череп св. Дионисия. Каноники Нотр-Дама утверждали, что у них есть верхушка его головы, а монахи Сен-Дени — что весь череп, без всяких изъятий принадлежит им. Обе стороны среди прочего апеллировали к изображениям: авторитетным иконографическим типам или конкретным статуям, рельефам или витражам. Рассуждая о том, почему в одних местах святой патрон королевства предстает с головой, отрубленной по шею, а в других — с отсеченной макушкой, противоборствующие стороны сетовали на то, что мастера трактуют сакральные сюжеты по своему усмотрению и вводят (пагубные) новации. Эти жалобы были призваны дискредитировать изображения, которые подтверждали правоту оппонента, но фактически служили признанием, что мастера обладают немалым полем маневра в трактовке заказанных им сюжетов. Процесс вокруг головы св. Дионисия позволяет вернуться к вопросу о том, какова была мера «свободы», которую клирики в Средние века признавали за художниками и скульпторами.